Андреасу Шегреню 220 лет

Известный финский языковед, этнограф и путешественник, академик Санкт-Петербургской академии наук Андреас Шегрень (1794–1855), родился в простой семье сапожника в Ситиккала в волости Ития. Способный мальчик закончил лицей в Порвоо и академию в Турку. Один бог знает, как дальше пошла бы его жизнь, если бы он не встретился на берегах Невы с другим человеком...

Граф Николай Петрович Румянцев был на 40 лет старше Андреаса. Это крупный политический деятель, министр и канцлер империи. Выйдя в отставку, граф стал коллекционером и библиофилом. В своём белоколонном дворце на берегу Невы граф собрал уникальную библиотеку, которая позже стала Национальной библиотекой России в Москве. В 1809 году, когда маленький Андреас заканчивал школу, государственный министр, граф Н.П. Румянцев ставил свою подпись под русско-шведским договором в Хамина о вступлении Финляндии в состав Российской империи.

В 1816 году, когда юноша Шегрень после лицея поступил в Академию, Румянцев уже искал человека, хорошо знающего русский и финский языки, который имел бы склонность к истории. Граф хотел организовать экспедицию по северным и восточным губерниям с целью комплексного изучения языков и культуры многочисленных финно-угорских народов, большинство которых обитало на громадных территориях России. В те годы финно-угроведение как наука находилось ещё в начальной стадии.

И вот 1820 год. Андреас Шегрень прибыл в Северную Пальмиру. Это были звездные годы Петербурга. В центре города создавались грандиозные ансамбли: здание Адмиралтейства, Главного штаба, Исаакиевский собор. Тайные общества декабристов будоражили умы. Весь город читал поэму “Руслан и Людмила” Пушкина, его оду “К вольности”. Зачитывались также “Историей государства Российского” Н.М. Карамзина.

На первых порах молодому Шегреню помог библиотекарь Румянцева финский учёный и пастор А. Хиппинг. С его помощью юноша устроился учителем, получил доступ в научные и светские круги. Состоялось знакомство с Н. П. Румянцевым. Графу понравилась первая научная работа Андреаса “Финская речь и литература”, и она была издана в Петербурге на средства Румянцева. Так соединились мудрость, влияние и деньги стареющего вельможи, мецената и пылкие мечты, энергия, задор любознательного юноши. Н.П. Румянцев поддержал грандиозные планы молодого Шегреня по изучению языков и культуры всех финских народов России от Балтики до Сибири.

В свою первую большую экспедицию Шегрень отправился в июне 1824 года. Она продолжалась пять лет! Путешественник прошел и проехал 12 тысяч километров — от северной части Новгородской губернии, через Ингерманландию, Карелию до Лапландии; затем на восток к Белому морю и вокруг него; затем на юго-восток к предгорьям Урала. Оттуда он вернулся с берегов Волги в Петербург. Изучая языки и обычаи ингерманландцев, карелов, лапландцев, коми, вотьяков, мордвы, вогулов, остяков, ученый набирал громадный неизвестный дотоле науке материал. Иногда останавливался в городах.

В Петрозаводске он встретился с ссыльным поэтом-декабристом, другом Пушкина Ф. Глинкой. Шегрень упоенно рассказывал ему о севере, “о быстрой езде на оленях ветвистых”, воспетых в сказках финнов и лопарей. И так вдохновил поэта, что Глинка сделал перевод и опубликовал в журнале “Славянин” (1828) стихи “Вейнямяйнен и Юковайна”. Это были первые руны “Калевалы”, изданные на русском языке!

Шегрень блуждал еще где-то в глубоких снегах между Лапландией и Архангельском, когда в Петербурге ему присвоили звание члена-корреспондента Академии Наук, а после возвращения из экспедиции он стал академиком по русской истории и древностям. В 1830-50 гг. вышли многочисленные работы ученого, где развивались обобщенная метатеория семьи угро-финских языков. Автор доискивался до их корней, их истоков. Андреас Шегрень описал этнический состав народа Ингерманландии, впервые в науке представил вепсов, неизвестных до его путешествий.

В работах Шегреня создавался тот исторический фон, который был необходим для самосознания финской нации как единой общности, так же как “Калевала” Лённрота и стихи Рунеберга. Его труды стали в дальнейшем пособием для новых исследователей в области этнографии, язы­кознания, фольклора финских народов.
В последующие годы А. Шегрень, действительный член Санкт-Петербургской Академии Наук, создал там исследовательский отдел по изучению финно-угорских языков. Именно благодаря усилиям Шегреня, Петербург стал мировым центром финно-угроведения. Что не менее важно для ученого, он нашел талантливого продолжателя своих исследований. Он распознал молодого Матиаса Кастрена и рекомендовал его Санкт-Петербургской Академии, чтобы тот возглавил ряд новых экспедиций, теперь уже в Сибири. А затем и выхлопотал средства от Академии на грандиозные экспедиции М. Кастрена.

Казалось бы, после таких достижений можно остановиться, успокоиться. Но Шегреня зовут новые дороги, новые поиски. В 1835–1838гг. он отправляется в экспедицию по Северному Кавказу. В итоге, впервые составлена осетинская грамматика, осетинско-русский и русско-осетинский словари. Впоследствии к ним прибавился словарь ливского языка, а также языка коми. В последнее десятилетие жизни учёный много времени удёлял работе в Академии. С 1845 г. он занимал высокую должность директора музея этнографии Академии наук, знаменитой основанной Петром Первым Кунсткамеры.

Сын финского народа А.И. Шегрень закончил свои дни в Петербурге, в чине государственного советника, в звании академика, в почете и уважении. Он похоронен на Смоленском кладбище. А на стене «Дома академиков», на берегу Невы ему посвящена памятная доска.