|
Паула Карппинен — консул, занимающийся вопросами социальной сферы и
здравоохранения,
в Генеральном консульстве Финляндии в Санкт-Петербурге.
— В чем заключается Ваша деятельность?
— Каждый день я получаю газеты, общаюсь со специалистами и представителями власти и изучаю, что происходит
в социальной сфере и социальных проектах на Северо-Западе России. Я подчиняюсь МИДу Финляндии, но все-таки мой
основной работодатель — Министерство здравоохранения и социального развития Финляндии, я пишу для него доклады, изучаю
статистику, перевожу. Мои коллеги приехали и работают на другие министерства: окружающей среды, труда, юстиции и т. д.
— Вы анализируете прессу. А какие конкретно газеты вы постоянно читаете?
— Более десятка. Это «Невское время», «Вести», «Санкт-Петербургские ведомости», «Деловой Петербург». Моя
любимая газета — «Известия». И еще получаю специальные издания.
— Каким проблемам социальной сферы России приходится уделять наибольшее внимание?
— Самое главное в этой сфере — проблемы инфекционных болезней: ВИЧ, гепатит. Сегодня, например, очень
важно, что происходит с птичьим гриппом. Наше министерство старается делать все, чтобы болезни не пересекали границу.
С этой целью мы здесь, в России, проводим различные семинары, конференции, обучающие мероприятия для российских
специалистов. Страшно, что в России заболеваемость инфекционными болезнями растет.
Изучая социальные проблемы, мы выделяем приоритетные группы, это прежде всего беспризорные дети, а также бомжи,
алкоголики, наркоманы. Моя работа в том, чтобы информировать о состоянии этих проблем. Наши страны — соседи, у нас
протяженная граница, и мы заинтересованы, чтобы у в России повышался уровень жизни, улучшалась система
здравоохранения. Это интерес всего Европейского Союза, в который входит Финляндия.
— По поводу птичьего гриппа. У нас уже говорят об отстреле перелетных птиц. А что думают об
этом в Финляндии?
— Птичий грипп — болезнь, которая пока от человека к человеку не передается, и это скорее входит в компетенцию
министерства сельского и лесного хозяйства. От отстрела может быть больше вреда, чем пользы, мертвые птицы будут
падать на землю, заражать людей и животных. У нас введено правило держать домашнюю птицу в закрытых помещениях.
Отслеживаются места, где садятся перелетные птицы. Около Хельсинки, например, есть большая территория свалки, она вся
уже покрыта специальной сетью. На Западе и вакцинацию птиц рассматривают как очень дорогую меру, которой невозможно
охватить всех птиц. Это вариант только на самый крайний случай. Конечно, в Финляндии легче вводить какие-то меры, чем
в России. У нас маленькая страна и люди законопослушные.
— Вы уже полгода прожили в Санкт-Петербурге. Какие Вы лично замечаете главные отличия России
от Финляндии в социальной сфере? Много ли, например, в Финляндии бомжей, я, когда была в вашей стране, одного видела…
— Бомжи есть, но их очень мало, намного меньше, чем было лет 20 назад. Это, как правило, алкоголики, с
которыми уже ничего не сделаешь, — они сами не хотят менять свой образ жизни. Но государство все равно пытается
заботиться о них, им предоставляется жилье, пища, эти гарантии установлены законом.
— А многодетные мамы? В России они не получают достаточной помощи от государства, часто
приходится рассчитывать только на зарплату родителей.
— В Финляндии на каждого ребенка до 16 лет платят примерно по 100 евро. То есть на пятерых детей это будет 500 евро.
Кроме этих денег есть и другая помощь, например, помощь с няней, чтобы родители могли ходить на работу.
— И, несмотря на это, рождаемость в Финляндии низкая?
— Почему? В Финляндии, в отличие от России, рождаемость превышает смертность.
— Какие еще отличия России от Финляндии бросаются Вам в глаза?
— В Финляндии каждый человек может пойти к хорошему врачу. В России очень хорошая квалификация врачей, но
люди жалуются на недоступность качественной медицины, им не хватает на нее денег.
— Но в Финляндии тоже есть очереди на операции.
— Да, если нужна операция на сердце, например, приходится ждать в очереди. Но эту операцию можно сделать и
частным образом без ожидания.
— Вы говорили о проблеме пересечения границы инфекционными заболеваниями. А если человек,
больной туберкулезом, захочет поехать в Финляндию? Ведь людей не могут подвергать проверке.
— Нет, не могут. Но если это человек с совестью, он никуда не поедет.
— В Финляндии сейчас нет туберкулеза?
— Есть, но это всего лишь единицы или десятки случаев. И полагаю, что эти люди заразились в России.
Проблема туберкулеза была в Финляндии в 40-е — 50-е годы, но теперь ее уже нет. Что касается ВИЧ, мы открыли в
Мурманске, Петрозаводске и Петербурге благотворительные центры, куда люди могут прийти и анонимно обследоваться,
получить необходимую информацию.
— А с российскими детьми Вы проводите работу?
— Недавно открылся специальный центр на набережной Лейтенанта Шмидта, там беспризорные дети живут,
питаются. Два дома были переданы финской церкви петербургским митрополитом для этих целей. Работа ведется волонтерами,
деньги собирают у финских фирм.
— Есть ли в Финляндии детские дома, дети, оставшиеся без родительского воспитания?
— Все это было после войны. Но сейчас проблема решается по-другому, через приемные семьи, временные или
постоянные. Причем муниципалитет платит тем, кто берет сирот в семью. Такая система лучше, у ребенка есть почти
настоящие мама и папа.
— А что Вы делаете для борьбы с распространением инфекционных заболеваний среди
наркозависимых?
— Мы пытались помогать России в этой проблеме на основе своего положительного опыта. Например, это
бесплатная раздача шприцов в местах скопления наркозависимых, это снижает заражаемость среди них, не увеличивая само
употребление наркотиков. Однако российские власти вынудили нас отказаться от таких мер. Они почему-то считают, что
выдача бесплатных шприцов будет способствовать распространению наркомании, хотя специалисты знают, что это не так.
— А как Вы лично, как человек, реагируете на проблемы, которыми вам приходится заниматься?
— Иногда очень болезненно, хочется самой хоть чем-то помочь. Например, когда открылся приют на Лейтенанта
Шмидта, мы с коллегой подумали, что можно взять шефство хотя бы над одним ребенком. Например, в выходной день мы
семьей пойдем в цирк, потом в «Макдональдс», и возьмем с собой этого ребенка…
— А у вас есть свои дети?
— Да, у меня дочка, ей одиннадцать лет, она в Питере, ходит в финскую школу и учит русский язык. Живем мы
здесь еще полгода, поэтому среди ее друзей только финны. Надеюсь, со временем она подружится и со
сверстниками-россиянами.
Н. Кирсанова |